31.05.2010 Елена Лихачева, ФИНАМ-ФМ

ЛИХАЧЕВА: Доброе утро. Вы слушаете "Финам FM" . Меня зовут Елена Лихачева, здравствуйте. "Вообще, английская песенная лирика, – говорит наш сегодняшний гость, – штука хитрая, и имеет свои законы. Для того чтобы тексты получались аутентичными, одного знания языка недостаточно, ведь все мы так или иначе знаем русский язык, но песенные тексты умеет писать далеко не каждый". А вот наш сегодняшний гость знает, как писать тексты. Вы не представляете, какое огромное количество хитов он написал, не только на английском, но и в первую очередь на русском языке. Точно знаю, что вы все знаете огромное количество его песен. Хитов – не знаю, подсчитать, наверное, сложно будет даже, наверное, самому нашему сегодняшнему герою. Мы не будем заниматься сегодня математикой, я для начала просто перечислю хотя бы пять. Например, "Старый Отель", группа "Браво"; "Бродяга", группа "Бригада С"; "Ночное Рандеву", "Рок-Ателье"; "След На Воде", группа "Лицей"; "Замок Из Дождя" Владимира Преснякова, и так далее, и так далее. У нас сегодня в гостях великолепный поэт-песенник Карен Кавалерян. Доброе утро.

КАВАЛЕРЯН: Доброе утро.
ЛИХАЧЕВА: Для начала рубрика "Статус".
СТАТУС:, поэт, автор текстов песен, член Союза писателей России. 48 лет. 
КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ: Окончил Московский автомобильно-дорожный институт. Пишет тексты песен, как на русском, так и на английском языке, которым свободно владеет с детства. С 86-го по 2010 год опубликовал множество песен, вошедших в репертуар таких рок-групп как "Парк Горького", "Машина Времени", "Браво", "Бригада С", "Рондо", "Рок-Ателье", "Черный Кофе", "Лига Блюза" и других. Среди наград – Почетная премия Российского авторского общества "За вклад в развитие науки, культуры и искусства". Абсолютный рекордсмен конкурса "Евровидение" по количеству песен для финалистов из разных стран. Автор Официального гимна олимпийской заявки России "Сочи-2014".
ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро, Карен. Огромное спасибо, что вы нашли время и к нам сегодня пришли. Для начала, где вы учили и русский, и английский языки? Одновременно ли это происходило, и, вообще, когда? Все-таки, у вас действительно великолепное знание английского языка, и вы настолько тонко чувствуете…
КАВАЛЕРЯН: Я московский житель, поэтому я учился понемногу и у всех.
ЛИХАЧЕВА: Как и все.
КАВАЛЕРЯН: Как и все. Но английский – это заслуга мамы. Она преподавала язык в университете; потом уже была не такая молодая, чтобы так далеко ездить от дома, и работала в английской спецшколе, куда меня усердно тянула, но я отбрыкивался как мог.
ЛИХАЧЕВА: Усердно сопротивлялись?
КАВАЛЕРЯН: Да. Потому что видел, какие там нагрузки – у ее учеников, прежде всего. А у меня было масса других интересов, увлечений.
ЛИХАЧЕВА: Каких?
КАВАЛЕРЯН: Я шахматы очень любил, и занимался ими до поступления в институт, да и в институте немножко, на первом-втором курсе еще играл, потом просто не хватало уже времени.
ЛИХАЧЕВА: Доиграли до какого-нибудь звания?
КАВАЛЕРЯН: Да, я кандидат в мастера. Ну, и все остальное понемножку: футбол, хоккей во дворе. Как-то меня не очень тянуло на науки.
ЛИХАЧЕВА: А как вас вообще занесло в дорожный институт?
КАВАЛЕРЯН: Он был рядом с домом, я жил на Соколе.
ЛИХАЧЕВА: То есть, просто потому, что в шаговой доступности?
КАВАЛЕРЯН: Я не определился к 17 годам, чем буду заниматься. Была какая-то смутная склонность к литературному творчеству, но она была неоформленная. В то время – а это конец 70-х, окончил школу я в 78-м – в литературный институт невозможно было поступить со школьной скамьи, потому что считалось, что человек должен обладать каким-то жизненным опытом, чтобы что-то рассказывать людям. Наверное, это правильная позиция. Я, правда, не берусь категорично… Все-таки обобщение – опасная штука, когда касается творчества.
ЛИХАЧЕВА: А вы, кстати, знаете хотя бы одного писателя или поэта, который окончил Литературный горьковский институт?
КАВАЛЕРЯН: Навалом. Вы имеете в виду, великих, известных?
ЛИХАЧЕВА: Из известных, да.
КАВАЛЕРЯН: Да не возьмусь так сказать. Битов, наверное…
ЛИХАЧЕВА: Мне кажется, может быть, есть, конечно, несколько, но крайне мало. Поэтому…
КАВАЛЕРЯН: Вы знаете, я бы тут закономерностей каких-то не усматривал. Знаете, почему? Потому что обучение в институте – в любом, кстати говоря – оно приучает к таким необходимым вещам в любой профессии, как систематизация знаний, умение пользоваться источниками. Проще говоря, на какой полочке найти то, что тебе необходимо.
ЛИХАЧЕВА: То есть, структурировать несколько работу головного мозга, да?
КАВАЛЕРЯН: Конечно. Потому что талант – это одна сторона медали, а профессия, ремесло – другая, и они друг без друга не существуют.
ЛИХАЧЕВА: Скажите, пожалуйста, то, чем вы занимались в автодорожном институте, вам каким-либо образом пригодилось в том, чем вы занимаетесь? То есть, вы пишете стихи, которые потом люди поют. То есть, вы и просто стихи пишете, и проза даже у вас есть, но, тем не менее, ваше основное занятие – это лирика, песенная лирика, которую кладут на мелодию. Вот то, что вы учили в автодорожном институте, каким образом вам пригодилось?
КАВАЛЕРЯН: Какие-то специальные предметы не пригодились никак, а такие вещи, что я перечислил, и как вы правильно отметили, структурирование каких-то знаний – разве что в этом смысле. Нет, специальные науки от меня и были очень далеки, и, собственно, и сейчас я очень далек от них. В общем-то, можно сказать, что я мучился в институте.
ЛИХАЧЕВА: Ладно. А когда вы перестали мучиться и когда вы приступили непосредственно к делу своей жизни? То есть, когда написали первый стих, который потом спел кто-то?
КАВАЛЕРЯН: Это был 84-й год, я уже окончил институт, и в отличие от своих однокурсников, которые по распределению пошли работать туда-сюда, я пошел работать ночным вахтером.
ЛИХАЧЕВА: Классика.
КАВАЛЕРЯН: Да. Сутки работаешь, трое дома. График – то, что надо. А зарабатывал я столько же примерно, сколько они, бедняги.
ЛИХАЧЕВА: Что, серьезно, что ли?
КАВАЛЕРЯН: Ну, сколько там, я не помню…
ЛИХАЧЕВА: То есть, вахтер зарабатывал столько, сколько зарабатывал дипломированный инженер?
КАВАЛЕРЯН: Ну, не намного меньше. Я не помню, рублей восемьдесят-восемьдесят пять была зарплата вахтера, а зарплата молодого специалиста – рублей сто десять.
ЛИХАЧЕВА: 110-120 где-то. А, ну да, сопоставимо.
КАВАЛЕРЯН: Разница, по-моему, невелика. Только тут сутки работаешь…
ЛИХАЧЕВА: Какую чудную страну мы потеряли, слушайте.
КАВАЛЕРЯН: Да, это феноменально, конечно, было. Но это давало, самое главное, возможность заниматься тем, что я хотел делать, а мне почему-то казалось, что я смогу делать то, что я в итоге и делаю.
ЛИХАЧЕВА: А как вам так показалось? Вы как-то попробовали, или вам кто-то сказал: "Слушай, у тебя талант. Давай, занимайся этим"?
КАВАЛЕРЯН: Знаете, случайно это получилось совершенно. Я, когда прослушал, помню, "Songbook" Эллы Фицджеральд, где она поет Кола Портера песни… А Кол Портер, как известно, тексты тоже писал совершенно невероятные, что для композитора большая редкость: в основном, если они их и пишут, то занимаются банальной подтекстовкой, просто набор слов – а у Кола гениальные тексты совершенно. Когда я послушал это со словами, то понял, как это реально все взаимодействует и как это должно вообще работать. И мне захотелось попробовать что-то сделать на русском языке по таким же лекалам. 

ЛИХАЧЕВА: Подождите. То есть, вы сначала поняли, как это делается, слушая английские песни, а потом эти лекала применили к русскому языку и русской мелодии?
КАВАЛЕРЯН: Я думаю, что да. Лирика изначально английская меня, конечно, как-то направила.
ЛИХАЧЕВА: А, вот почему так хорошо получается, наверное.
КАВАЛЕРЯН: Я не знаю. Это у каждого индивидуально. Я знаю ребят, которые языка не знают вообще – у них тоже хорошо получается.
ЛИХАЧЕВА: Нет, ну просто у вас, если честно, тексты и правда какие-то особенные, и они как-то очень в тесном взаимодействии находятся с мелодией, что, мне кажется, большая редкость. Ну, может быть, не большая, но редкость в любом случае на нашей эстраде, а последнее время и не на нашей эстраде, мы сегодня вообще говорить не будем, пожалуй, в этом смысле.
КАВАЛЕРЯН: Ну, да, наверно не стоит.
ЛИХАЧЕВА: Да, лучше мы опустим эту тему. Какая-то грустная тема.
КАВАЛЕРЯН: Да, наверное, все-таки есть в этом какая-то закономерность. Они просто иначе организованы у меня, и это как раз благодаря английской лирике, потому что она, в отличие от русской более точная. Английский вообще – более точный язык. Там невозможно долго говорить о чувствах, а вот о каких-то проявлениях вокруг тебя, которые иллюстрировали бы эти чувства – да, это скорее.
ЛИХАЧЕВА: То есть, он более конкретный и более метафоричный, да? Метафору подобрать на английском, наверное, чуть проще, а вот с эпитетами чуть хуже?
КАВАЛЕРЯН: Они просто не прочитываются так, как на русском языке. Здесь мы можем написать сорок строк о чувствах о своих, и это будет вполне приемлемо – так практически все романсы написаны, они о чувствах. На английском языке это не работает: сама языковая культура не пускает в эту эстетику.
ЛИХАЧЕВА: Кстати, совершенно доступно объяснили, мне кажется, ключевое различие между английской и русской лирикой. А ваша любимая песня – ну, я знаю, что журналистский, конечно, попсовый вопрос, но все равно хочется – ваша любимая песня, какая, которую вы написали? Из хитовых, не называйте сейчас какую-нибудь неизвестную песню, хотя чаще всего именно так делают авторы.
КАВАЛЕРЯН: Пока вы не сказали, "Из тех, что вы написали", я хотел уже сказать: "I Feel Good" Джеймса Брауна. А из моих – первая, наверное, которая получила большую известность и исполняется до сих пор, "Старый Отель", потому что она какие-то вещи мне самому объяснила, и раздвинула границы какие-то, отворила какие-то двери. Я думаю, что я просто этой песне должен быть благодарен за внимание к себе потом.
ЛИХАЧЕВА: Такая путевка в жизнь, если штампиком, да?
КАВАЛЕРЯН: Да, можно так сказать.
ЛИХАЧЕВА: Это была первая песня, или первая песня известная?
КАВАЛЕРЯН: Нет, это совершенно первая песня.
ЛИХАЧЕВА: Вообще первая песня?
КАВАЛЕРЯН: Вообще первая, да.
ЛИХАЧЕВА: Ну вы даете, слушайте. Надо же – первая песня, и сразу в десятку.
КАВАЛЕРЯН: Да, случайность.
ЛИХАЧЕВА: И как это произошло?
КАВАЛЕРЯН: Вторая еще была "Бригады С" "Бродяга". Вообще, мне повезло: у меня из первой дюжины песен, написанных в жизни, половина стала хитами.
ЛИХАЧЕВА: Вообще, вы как-то умудрились, да? У Гарика Сукачева и у Евгения Хавтана – они же такие антиподы, и как-то не дружили никогда особо.
КАВАЛЕРЯН: Они играли вместе, причем у них была группа…
ЛИХАЧЕВА: А потом перестали дружить, видимо.
КАВАЛЕРЯН: Видимо, да. Нет, это вопрос случая, на самом деле. Со мной в институте учился Тимур Муртузаев, который играл на бас-гитаре в первом составе "Браво". Как-то мы с ним случайно познакомились, он сказал, что он в рок-группе играет, что у них проблема с текстами. Я говорю: "Давай я попробую написать что-нибудь".
Мне любопытно было просто, мои вот эти ночные видения – они какое-то отношение к реальности имеют, или нет. Я пришел к ним на репетицию, они сыграли мне пару тем, которые потом стали двумя песнями. Одна – малоизвестная, наверное, только фанаты "Браво" ее помнят – "Марсианка", а вторая – "Старый Отель", ее знают многие.

ЛИХАЧЕВА: Все.
КАВАЛЕРЯН: Я им принес на следующую репетицию тексты, они попели. В общем, как-то без особых эмоций, без каких-то особенных комментариев, исправлений спели, потом… Тимур пел, тогда еще Агузарова досиживала свой срок. Потом она пришла, ей показали песни, ей понравилось, она начала петь. Все тогда достаточно буднично произошло.
ЛИХАЧЕВА: А почему вы больше ни одной песни не написали? Все-таки, такое хорошее начало – и все, на этом и закончилось. Переключились на других?
КАВАЛЕРЯН: Знаете, какая история? Вы правильно сказали, что там, видимо, не очень дружили Гарик с Женей, и я начал работать с Гариком – случайно тоже познакомился с ним в метро.
ЛИХАЧЕВА: На самом деле?
КАВАЛЕРЯН: Да, совершенно. Возвращался с концерта "Браво" из Олимпийской деревни… Нет, из ЦДТ – Центральный дом туриста – кто ходил тогда на концерты, тот помнит. Был год 86-й, наверное, или 87-й. И Олег Сальхов, ныне покойный, царство ему небесное, звукорежиссер бывший "Браво", а потом перешедший в "Бригаду С" – я его встретил в метро. Мы разговорились: то, се, где, что. Он говорит: "Я с "Бригадой С" работаю". Я говорю: "А что это такое?" "Ты что, не знаешь Гарика?" Я говорю: "Нет, не знаю". "Ну как – Бешеный". Говорю: "Нет, не знаю". "Пойдем, я тебя познакомлю". А Гарик стоял у колонны в десяти метрах. Мы познакомились, пока ехали в метро обратно – он жил в Тушино, я на Соколе – в общем-то, по дороге было относительно. Разговорились, он пригласил меня на концерт. Я посмотрел концерт, написал "Человека В Шляпе" и "Бродягу" тексты, не на музыку. "Старый Отель" и "Марсианку" я писал на музыку, а…
ЛИХАЧЕВА: А тут сначала паровозом были сначала стихи, а потом уже под эти…
КАВАЛЕРЯН: Да, слова, он попросил именно тексты. Я притащил ему их, он так возбудился очень сильно от них…
ЛИХАЧЕВА: И тут же выдал то, что он выдал, да?
КАВАЛЕРЯН: Да.
ЛИХАЧЕВА: Скажите, пожалуйста, а дальше ваше знакомство с музыкантами, для которых вы потом писали песни – а их огромное количество, то есть большинство наших звезд с вами работали – мне просто интересно, как вообще эти все знакомства происходят? Вас кто-то рекомендует, или вы сами звоните: "Здравствуйте, а я вот песни хорошие пишу, написал то-то и то-то; могу и вам что-то написать"? Или агенты как-то действуют? Как это вообще все происходило?
КАВАЛЕРЯН: У меня происходило… Я никому никогда не звонил вообще в жизни, я не помню, чтобы кого-то я набрал. После "Бригады С" был "Черный Кофе" – туда меня позвал Ованес Мелик-Пашаев – это был такой известный импресарио, который прокатывал и группу "Воскресенье", а перед этим "Машину Времени", и "Черный Кофе", и "Альфу" еще Сережи Сарычева. Он меня пригласил поправить тексты – там катастрофа просто была настоящая. А "Рок-Ателье" – Крис только что ушел из Театра Ленинского комсомола и собирал новый состав, но название, как сейчас говорят, бренд, остался за ним. Мы написали "Ночное Рандеву".
ЛИХАЧЕВА: А там как писали – сначала…
КАВАЛЕРЯН: Там музыка была.
ЛИХАЧЕВА: Там сначала музыка была, а потом вы уже…
КАВАЛЕРЯН: Как-то так складывалось – работа сама тащила за собой.
ЛИХАЧЕВА: А вы как предпочитаете: сначала стихи написать, их потом как-нибудь отдать? Ну, отдать – тоже, знаете, отдашь – непонятно, на что они там потом положат, что сделают с детищем родным. Или вы все-таки предпочитаете иметь уже готовый музыкальный кусок, и уже с ним работать?
КАВАЛЕРЯН: Я на мелодию обычно пишу. Во-первых,
мне безразлично, что текст написать на готовую мелодию, что просто на чистом листе, потому, что если есть идея, ты знаешь, как ее раскрывать, то размер безразличен. То есть, я имею в виду, ритмический размер. Я могу уложить что угодно куда угодно, была бы идея. Вопрос – есть ли она. Если есть мысль, ее уложить можно в любой размер.

ЛИХАЧЕВА: А бывает такое, что приходит артист уже с готовой идеей?
КАВАЛЕРЯН: Бывает.
ЛИХАЧЕВА: То есть, "Песня должна быть про это", и примерно подстрочник такой делает: "Вот, пожалуйста, зашифруйте мне это все"? Зарифмуйте, точнее.
КАВАЛЕРЯН: Да, без подстрочника, правда – например, Сосо Павлиашвили, "Ждет Тебя Грузин", такая известная песня. Он хотел написать, потому что у него прозвище в шоу-бизнесе - Грузин.
ЛИХАЧЕВА: Странно, к чему бы это?
КАВАЛЕРЯН: Он говорит: "Давай напишем песню про грузина". Я говорю: "Прямо вот так - про грузина?" "Ну да, меня же так все называют". Я: "Ну, давай". В общем, да, бывает, что люди с нормальными идеями приходят. Володя Пресняков предложил, помню, "Машу". Он начал напевать песню, и в припеве прямо уже пел: "Подружка Маша-Маша-Маша, пожалуйста, не плачь". Я его спрашиваю: "Вов, а почему Маша?" Говорит: "Как почему?" "Ну, Даша, Лена, Оля – миллион вариантов". Он говорит: "Нет, Маша: имя правильное". У него, действительно, какой-то психоэлектрический дар в этом смысле.
ЛИХАЧЕВА: А много зависит вообще от артиста? Мысль, которая возникает при написании лирики – многое ли зависит от того, для кого вы пишете?
КАВАЛЕРЯН: Да все зависит, просто все. Иногда…
ЛИХАЧЕВА: Это, кстати, не у всех, потому, что я разговаривала с вашими коллегами, и некоторые говорят: "А мне вообще все равно, для кого. Я пишу все равно песню такую, некую песню, которую при желании мог бы спеть и тот, и этот, и та, и эта". Ну, иногда просто гендерно различается, а так, в принципе, все равно. А у вас абсолютно личность во главе угла, да?
КАВАЛЕРЯН: Конечно, если личность вообще есть, сейчас с этим непросто…
ЛИХАЧЕВА: Желательно, да.
КАВАЛЕРЯН: В последнее время их не сыскать. Нет, конечно, когда ты понимаешь, с кем имеешь дело, кто будет это нести, то и набор слов соответственный используешь, и истории. Ведь история, скажем, которую поет Гриша Лепс и Вова Пресняков – они ничего общего не имеют.
ЛИХАЧЕВА: Скажите, пожалуйста, а вот вы хотели, может быть, про что-нибудь написать, но так и не получилось? Не знаю, есть, может быть, такая внутренняя тема, которую очень хотелось воплотить, но не вышло? Есть такое?
КАВАЛЕРЯН: Последнее время у меня была одна такая тема, но она воплотилась. Это "Абрикосовая Косточка" – я хотел очень для армянской участницы на "Евровидение" написать когда-нибудь, потому что это символ Армении, и как-то у меня все это крутилось в голове, что если когда-нибудь мне представится возможность написать на "Евровидение" для Армении, то это будет "Абрикосовая Косточка".
ЛИХАЧЕВА: Это уже какая – пятая была страна, для которой выписали?
КАВАЛЕРЯН: Это шестая страна.
ЛИХАЧЕВА: Шестая уже даже?
КАВАЛЕРЯН: Нет, подождите, я что-то…
ЛИХАЧЕВА: Семь раз вы участвовали.
КАВАЛЕРЯН: Семь раз, из них два раза для России, два раза для Армении. Да, пять стран.
ЛИХАЧЕВА: Пять стран, я лучше вас даже знаю.
КАВАЛЕРЯН: Ну, видите, я уже немножко запутался.
ЛИХАЧЕВА: Ну, немудрено, собственно говоря. На самом деле, вы абсолютный рекордсмен, что касается "Евровидения": песни, написанные на ваши стихи, семь раз участвовали, вы семь раз побеждали, или, по крайней мере…
КАВАЛЕРЯН: Они выходили все в финал.
ЛИХАЧЕВА: Все выходили в финал – то есть, все такие… Есть какая-нибудь песня, которую вы выделили бы среди всех песен "Евровидения", которая вам наиболее симпатична самому?
КАВАЛЕРЯН: Мне очень нравится "Peace Will Come", которую Диана Гурцкая спела в 2008 году, но она не поднялась высоко – самое плохое выступление было из всех моих песен: 11-е место она заняла. То есть, у меня такого не было никогда. Но она мне действительно нравится очень. С Кимом Брейтбургом мы ее написали, моим давним соавтором и другом.
ЛИХАЧЕВА: А последняя – это то, что вы делали для Армении, правильно?
КАВАЛЕРЯН: Да, в 2010, вот в этом году, для Армении.
ЛИХАЧЕВА: Я, честно говоря, не хочу с вами развивать тему "Евровидения", потому что…
КАВАЛЕРЯН: Я и сам не хочу, Лен, я устал, я этот конкурс не люблю. Я миллион раз об этом говорил, но…
ЛИХАЧЕВА: Совпало, слава богу. Поэтому давайте просто…
КАВАЛЕРЯН: Но липнет это ко мне, с этим ничего не сделаешь.
ЛИХАЧЕВА: Вот я все-таки хочу спросить, один только вопрос, как раз до новостей мы успеем, даже два. Если вы так не любите – я, действительно, встречала в некоторых ваших интервью такое какое-то отношение: "Господи, опять это "Евровидение". Ну, слушайте, но семь раз – прямо, знаете, вы как та невеста: "Не люблю, но ладно". Что за кокетство такое? Не любите – так не участвуйте. Это было бы честно.
КАВАЛЕРЯН: Нет, ну вот в этом году меня товарищ мой давний попросил, он занимался участницей от Армении. У меня просто не было аргументов отказаться, никакой возможности.
ЛИХАЧЕВА: Шесть раз не отказался, а седьмой раз… Ну да.
КАВАЛЕРЯН: Ну да, то есть, "Почему сейчас ты мне, мы столько лет дружим, и ты мне говоришь "нет"? Киркорову ты ни разу не сказал "нет", а у вас все на ножах, а…"
ЛИХАЧЕВА: Не упоминайте всуе здесь это имя, ладно?
КАВАЛЕРЯН: Хорошо, ладно. Вот. В 2008 году – очень я хотел выиграть еще, там две песни сразу были. В 2007 – еще не так надоело мне. Ну, я не знаю, не могу сказать.
ЛИХАЧЕВА: А вот еще раз кто-нибудь предложит…
КАВАЛЕРЯН: Нет, все, точка.
ЛИХАЧЕВА: Все? Нет?
КАВАЛЕРЯН: Да, это точка, это сто процентов.
ЛИХАЧЕВА: Ну, смотрите, а язык вас никто не тянул. А то как предложат в следующем году какой-нибудь огромный гонорар – будете потом локти кусать.
КАВАЛЕРЯН: Это невозможно, потому что это неврастения с момента написания песни, и до последнего результата в финале, просто сумасшедший дом, в котором участвуют просто все – начиная от исполнителя, кончая костюмером.
ЛИХАЧЕВА: И вы в этом участвовать больше не хотите.
КАВАЛЕРЯН: Ну да, просто, если ты даже пытаешься оставаться холодным, все равно так или иначе эмоционально вовлекаешься.
ЛИХАЧЕВА: Захлестывает все равно вот это сумасшествие.
КАВАЛЕРЯН: Конечно. Когда постоянно тебе звонят и рассказывают, что обстоятельства вот такие, а теперь они сякие – ты выслушиваешь все равно, как-то реагируешь так или иначе, хотя никаких чувств к конкурсу самому не питаешь, но все равно. Все равно, так или иначе, он завлекает.
ЛИХАЧЕВА: Ладно, давайте его оставим.
КАВАЛЕРЯН: Да, давайте оставим, бога ради.
ЛИХАЧЕВА: Расскажите про те самые известные песни известных исполнителей, с которыми вы работали исключительно на английском языке. Потому что это удивительный, действительно, момент, что вы настолько же хорошо пишете на английском, насколько вы хорошо это делаете на русском. Какие самые известные исполнители, может быть, у наших слушателей на слуху?
КАВАЛЕРЯН: Я думаю, что это "Парк Горького", самый их первый альбом. Начиналось это все в 87-88-м годах, когда Стас Намин собрал этот легендарный состав и попытался прорваться на американский рынок, все – я помню очень хорошо это время – все крутили пальцем у виска, говоря: "Ну, все, крыши окончательно съехали". Но Стас знал, что делал, он как-то вырулил этот контракт, совершенно невероятный для того времени, потому что все-таки мы помним, конец 80-х – это был Советский Союз все-таки еще.
ЛИХАЧЕВА: В Америку полететь – как на Луну, мне кажется, было в тот момент.
КАВАЛЕРЯН: Да, совершенно верно. А заключить там контракт, и что это рок-группа, и "PolyGram Records", и крупнейший мейджор.
ЛИХАЧЕВА: Причем они успешно так откатались достаточно, да?
КАВАЛЕРЯН: Первый альбом продался 470 тысяч копий. Это почти золотая пластинка, 30 тысяч не хватило до золотой пластинки. Это феноменальный успех. Конечно, кто помнит это время, все-таки был большой интерес к Советскому Союзу…
ЛИХАЧЕВА: Да, конечно. Первая группа из Советского Союза – там правильно простроили с маркетинговой точки зрения, это все понятно. Но тем не менее.
КАВАЛЕРЯН: Леша Белов выходил на сцену с гитарой в виде балалайки, на фоне Кремля клип.
ЛИХАЧЕВА: Ну да, тему отработали грамотно.
КАВАЛЕРЯН: Да. Но, тем не менее, это успех колоссальный был, и это была моя первая попытка на английском языке, и чтоб долго не мучить слушателей, могу сказать, что там просто был очень грамотный продюсер, который этим занимался с американской стороны, который, в общем-то, очень четко объяснил вещи, которые нужно писать в текстах, и которые не нужно писать в текстах.
ЛИХАЧЕВА: Например? Просто интересно, какие там, с точки зрения американского продюсера, нужно писать, а что не нужно?
КАВАЛЕРЯН: В общем, они как-то сформулированы были достаточно емко. Там должен быть намек на насилие – все-таки хард-рок – должен быть обязательно секс, должен быть cool.
ЛИХАЧЕВА: Я записываю, можно?
КАВАЛЕРЯН: Да, пожалуйста.
ЛИХАЧЕВА: Секс, насилие, и вместо рок-н-ролла – cool.
КАВАЛЕРЯН: Еще хеппи-энд.
ЛИХАЧЕВА: А, еще хеппи-энд. Слушайте, мне кажется, вся американская культура – и кино, и мультики, и все… А, нет, мультики – нет, в мультиках секса нет, хотя насилие есть.
КАВАЛЕРЯН: Это еще в каких.
ЛИХАЧЕВА: Да, смотря в каких. Вот она вся на этом и построена. Хорошо, мы теперь хоть…
КАВАЛЕРЯН: Ну, тем не менее. И как-то легко все это прошло. Мы написали – я лично написал три трека, всего их было около двадцати. Сделал их здесь. Потом они поехали совсем этим хозяйством в Америку, и все эти песни полетели в корзину, вот такой удивительный момент. То есть, они не годились. Оставили всего две.
ЛИХАЧЕВА: Одна из них – "Fortress" известная.
КАВАЛЕРЯН: Одна из них – "Fortress", да. Остальные все написали авторы американские. Но я имею в виду, они пошли в корзину не из-за текстов, а все вместе, с музыкой. То есть, там два или три трека, я сейчас уже точно не помню, остались из московского этого как бы альбома, остальное они уже дописывали там, в том числе и "Bang" знаменитый – все дописывалось уже в Нью-Йорке. 
ЛИХАЧЕВА: Я думаю, мы "Fortress" обязательно послушаем. Не сейчас – может быть, в конце программы. А сейчас я хотела бы спросить, началось ли каким-либо образом ваше сотрудничество с зарубежными продюсерами, с зарубежными исполнителями? То есть, вы пишите для кого-то, кто не является по паспорту русским и поет на английском языке?
КАВАЛЕРЯН: Была такая у меня надежда, но проект очень быстро свернулся. Я должен был поехать туда к ним…
ЛИХАЧЕВА: В Америку?
КАВАЛЕРЯН: Да. И думал, что на месте уже там разберусь, что к чему. Но проект закрылся по не зависящим от меня причинам – там финансовые разногласия возникли между членами группы, продюсером и американскими компаньонами. В общем, закончилось все быстро довольно-таки. Каких-то последствий этой работы не было, потому что для того, чтобы они были, надо было находиться там, на месте. И, в принципе, вся эта история английская была закрыта для меня до 2002 года, когда в первый раз на "Евровидение" я попал с группой "Премьер-Министр". Ну, а потом понеслась.
ЛИХАЧЕВА: Знаете, я вот с вами совсем недолго знакома, буквально часик, и у меня такое ощущение, что вы человек очень такой какой-то тонкой душевной организации, которая, как правило, всегда выходит боком, как говорил мой папа и, кажется, Иосиф Александрович Бродский. Ну, не важно. И такой тонкий, ранимый – я не знаю, как вы удержались столько лет в этом гадском шоу-бизнесе? 
КАВАЛЕРЯН: Я не очень ранимый, на самом деле.
ЛИХАЧЕВА: Нет? Это вы просто производите впечатление такое?
КАВАЛЕРЯН: Да, у меня толстая кожа в этом смысле, я к критике совершенно невосприимчив, равнодушен, и меня…
ЛИХАЧЕВА: Я даже сейчас не про критику говорю, а вообще про этот образ жизни, действительно, бренд, вы сказали, какой-то сумасшедший дом, который, мне кажется, не только характерен для конкурса "Евровидение", а вообще в принципе для шоу-бизнеса. Поэту там очень сложно психологически.
КАВАЛЕРЯН: Там всем сложно. Дело в том, как выстроишь отношения с окружающими, и насколько ты позволишь себя вовлекать в эту интриганскую подоплеку всего. Я с артистами общаюсь в самых минимальных дозах, то есть я, можно сказать, что не общаюсь вовсе.
ЛИХАЧЕВА: То есть, артисты – это не лучшие друзья поэта-песенника Кавалеряна?
КАВАЛЕРЯН: Ну, тоже так не стал бы обобщать. Скажем, с Сашей Кутиковым мы очень дружим, и очень давно – уже более 20 лет, и не только потому, что я ему два альбома сольных помог написать, но вообще просто дружим, и жены наши дружат. Тоже с Мишей Шуфутинским у нас великолепные отношения, с Вовой Пресняковым до сих пор прекрасные отношения, и ничто их ни разу не омрачало, с Сосо Павлиашвили. Но в целом – да,
с артистами дружить сложно, они постоянно пытаются сделать тебя частью своей свиты. Им это нужно для какой-то эмоциональной подпитки,
то есть они… В целом, в целом, я не имею в виду персонально.
ЛИХАЧЕВА: Ну, да, мы имен не называем.
КАВАЛЕРЯН: Да. Они, например, если вы проводите с ними вечер, за этот вечер он может вам дать двадцать раз, например, послушать свой новый трек. Совершенно в голову ему не придет, что вам один раз его тяжело послушать до конца, потому, что просто вам это не нужно.
ЛИХАЧЕВА: А зачем двадцать раз? Он забывает, что ли, после каждого раза, что уже давал вам послушать, или что?
КАВАЛЕРЯН: Нет, он просто хочет обратить внимание каждый раз на какой-то особенный нюанс этой записи. Например, как он вызвучил малый барабан. И вы будете слушать этот малый барабан двадцать раз. В очередной раз он вас попросит обратить внимание на бэк-вокалистов, например, или на соло на гитаре. Ну, и будет это продолжаться, пока вы окончательно с ума не сойдете. Поэтому с артистами очень тяжело дружить, очень тяжело общаться. Это даже я не могу назвать профессиональным общением – это какое-то ожидание поклонения все время, ожидание оваций, аплодисментов, даже в тот момент вы понимаете, что он не находится на сцене – то есть, какие аплодисменты? Но они ему нужны.
ЛИХАЧЕВА: Слушайте, я теперь понимаю, почему за последние, по-моему, года два вас днем с огнем было не сыскать в этом самом шоу-бизнесе, вы как-то поменяли сегмент, в котором вы работаете. Насколько я знаю, вы сейчас увлечены совсем другой темой, и эта тема называется мюзикл.
КАВАЛЕРЯН: Да.
ЛИХАЧЕВА: Только совсем непонятно, почему в Москве это не развивается, а вы решили каким-то другим совсем путем пойти. Расскажите, каким, и, собственно говоря, какие ваши последние проекты, чем они любопытны и интересны с вашей точки зрения. А они действительно интересны, это я знаю.
КАВАЛЕРЯН: Все началось года три тому назад, когда мы с Кимом Брейтбургом, моим давним соавтором…
ЛИХАЧЕВА: Это замечательный композитор, кстати.
КАВАЛЕРЯН: Да. Написали мюзикл "Голубая камея". Это история княжны Таракановой с хеппи-эндом.
ЛИХАЧЕВА: Побоялись правду?
КАВАЛЕРЯН: Нет, я просто героев своих люблю, не хочу их убивать.
ЛИХАЧЕВА: Слова американского продюсера запали все-таки в душу, я чувствую.
КАВАЛЕРЯН: И дело было для нас новое. Мы немножечко побаивались, что допустили какие-то ошибки, и влезать в московскую постановку, откровенно говоря, не решились. Решились поставить опыт на Уфимском русском драматическом театре.
ЛИХАЧЕВА: А не решились почему? Потому что связей нет, или денег не хватило, или как? Побоялись, не отобьете?
КАВАЛЕРЯН: Нет, мы же денег не вкладываем. Просто побоялись, что неудача, если она последует – а это возможно всегда, поскольку дело это для нас новое, это не песню написать – то лучше, чтобы это было подальше от московских журналистов, которые потом…
ЛИХАЧЕВА: Сгрызут, что ли?
КАВАЛЕРЯН: Да, оттопчутся по полной программе. Думаю, да. И мы поставили это в Уфе. Если успех – так успех, а если неуспех – так тихонечко слили это все и забыли. Но постановка вышла просто исключительно удачной и в творческом смысле, и в экономическом. То есть, по сравнению с деньгами, которые люди вкладывают – уж не знаю, сейчас вкладывают или нет, но вкладывали до последнего времени в поп-старлеток – просто семизначные цифры и полнейший это провал во всех случаях, просто во всех без исключения. Финансовый, во всяком случае, провал, да и художественный. То здесь по финансам это раз в пять, наверное, меньше, а отдача раз в пятьдесят больше.
ЛИХАЧЕВА: Вообще, отзывы очень хорошие, я специально почитала. Мне, к сожалению, не удалось самой слетать в Уфу посмотреть. Но отзывы действительно очень хорошие профессиональных критиков.
КАВАЛЕРЯН: Да, и аншлаги. На аншлагах идет спектакль. Мы полгода подождали, посмотрели, как он идет, и решили перенести его – сейчас он стартует зимой в Красноярске, стартует в Минске…
ЛИХАЧЕВА: С тем же составом? Тот же состав будете возить, или вы в каждом городе набираете?
КАВАЛЕРЯН: Нет, нет, в каждом городе свой состав.
ЛИХАЧЕВА: А, вот какая фишечка.
КАВАЛЕРЯН: Да, это делается силами местных театров. Плюс кастинг на какие-то роли, может быть, особо вокальные. Например, если это драматический театр, то там опытных вокалистов мастеровитых нет, и приходится брать со стороны. Там много еще хореографических номеров, которые тоже не так уж просты, и, например, танцевальную группу тоже, может быть, как-то где-то набираем. Но в целом – силами местными; даже если это кастинг, то кастинг из местных артистов – из Уфы тоже, может быть, из городов башкирских, но…
ЛИХАЧЕВА: Да, я поняла. Вот вы сказали, что экономически все раз в пять дешевое, чем здесь люди вкладывают в подобного рода проекты.
КАВАЛЕРЯН: Не в подобного рода, а в шоу-бизнесе…
ЛИХАЧЕВА: Просто в одного человека, для того чтобы раскрутить, да. Можно практически интимный вопрос? А что, действительно экономически быстро отбиваются подобного рода проекты, если делать это в провинции, а не в Москве?
КАВАЛЕРЯН: Я думаю, что в Москве тоже хорошо это – посмотрите на успешный опыт Театра оперетты: отличные постановки одна за другой, и все в коммерческом смысле в плюс. А минусовые были в Москве, опять же, из-за какой-то оголтелой рекламы, которую устраивали, рекламной кампании – то есть, вот эти баннеры, которые висят по городу в течение полугода до премьеры – они, конечно, столько стоят, что потом отбиться тяжело. А по провинции – ну, я думаю, не будет большой проблемы, если я озвучу цифры. 250-300 тысяч долларов стоила постановка в Уфе, это включая… Это же костюмированное шоу, там около 200 костюмов.
ЛИХАЧЕВА: Действительно, недорого.
КАВАЛЕРЯН: Декорации, запись музыки. Плюс ты даешь работу 60-70 человекам, при этом…
ЛИХАЧЕВА: Город счастлив, все счастливы.
КАВАЛЕРЯН: Город счастлив, зрители уходят счастливые, все проходит на аншлагах, ни одного косого взгляда.
ЛИХАЧЕВА: И моральная отдача, действительно.
КАВАЛЕРЯН: И моральная, и творческая, и финансовая – да любая.
ЛИХАЧЕВА: А в итоге вы привезете в Москву, в Питер это все или нет?
КАВАЛЕРЯН: Сейчас мы стартуем в Красноярске, в Минске. Думаю, что да. И Питер будет, и Москва. нужно просто найти театр, который на это пойдет. Сейчас уже нам не страшно, потому что мы просто видим, какую это реакцию вызывает у людей, у обычных людей.
ЛИХАЧЕВА: Уже обкатали. Слава когда пойдет уже по всей России, в принципе, вы вполне можете уже на совсем других условиях предложить в какой-нибудь московский театр. То есть, такой заход был, видимо, изначально?
КАВАЛЕРЯН: Да. Хотели просто попробовать, правильно ли мы расставили акценты вообще в этой постановке, и не ошиблись ли мы где-то. Но оказалось, не ошиблись, то есть все гладко, все очень здорово проходит.
ЛИХАЧЕВА: Ну, дай бог. На одну минуточку мы буквально прервемся. Я еще раз представлю нашего сегодняшнего гостя. Карен Кавалерян, человек, который за последнее время увлекся мюзиклами и написал лирику, стихи для двух мюзиклов – это "Голубая камея" и "Дубровский", вы сказали сейчас.
КАВАЛЕРЯН: Да, "Дубровский" – это новая наша постановка.
ЛИХАЧЕВА: Это то, над чем вы сейчас работаете, да? Или он уже вышел тоже?
КАВАЛЕРЯН: Он уже закончен, в декабре будет премьера в Новосибирском музыкальном театре – это очень известный театр, который не раз получал "Золотые маски". Очень сильная труппа.
ЛИХАЧЕВА: Ну, а вообще Карен Кавалерян пишет лирику и на английском, и на русском языках, и вы все знаете его песни. Буквально через одну минуту я еще раз вам напомню, какие хиты принадлежат перу нашего сегодняшнего героя.
ЛИХАЧЕВА: И снова доброе утро. У нас сегодня в гостях человек, который писал практически для всех представителей нашей российской эстрады, писал стихи для их песен. Карен Кавалерян, член Союза писателей России, поэт-песенник и автор двух мюзиклов, "Дубровский" и "Голубая камея". Скажите, пожалуйста, а что-нибудь существует в вашей жизни, помимо литературы, стихов, музыки?
КАВАЛЕРЯН: Я очень читать люблю. Мне очень нравятся старые английские романы – 18-19-й век. Я, наверное…
ЛИХАЧЕВА: И какие же у вас любимые романы? Необычное, мне кажется, увлечение.
КАВАЛЕРЯН: Какой мой любимый роман? Вообще любимый-любимый-прелюбимый? Это "Франкенштейн" Мэри Шелли. Я считаю, что это выдающаяся…
ЛИХАЧЕВА: Серьезно?
КАВАЛЕРЯН: Да. Это выдающаяся работа совершенно. Я об этом могу часами говорить – я думаю, что тяжело будет слушателям.
ЛИХАЧЕВА: Нет-нет-нет, мне интересно, за что вы любите это произведение настолько сильно?
КАВАЛЕРЯН: За личность автора я люблю его, прежде всего, потому что Мэри написала его, когда ей было 19 лет всего. Она была замужем за великим поэтом, и несмотря на авторитет этого человека, с которым она жила и на авторитет его ближайшего друга Байрона, который, собственно говоря, был даже, наверное, фигурой помасштабнее Шелли – несмотря на это, она нашла в себе силы, нашла этот сюжет и реализовала его. К сожалению, это отразилось на ее жизни…
Знаете, у меня есть такое наблюдение, что строки, запечатленные на бумаге, так или иначе влияют на жизнь автора, поэтому я стараюсь избегать каких-то драматических сюжетов, во всяком случае драматических концовок.
ЛИХАЧЕВА: Вот почему вы не сделали мюзикл "Франкенштейн". Наверняка была такая мысль.
КАВАЛЕРЯН: Нет, мысли даже такой нет.
ЛИХАЧЕВА: Не было? Странно, странно.
КАВАЛЕРЯН: Потому что, я говорю, это отражается на судьбе автора. У нее была очень несчастливая судьба: она потеряла всех близких людей, и прожила при этом длинную жизнь, но потеряла и мужа, и сына – в общем, это было ужасно. Но роман, тем не менее, совершенно феноменальный, особенно если учесть время, когда это было написано, и вопрос, который там поднят. В принципе, "Франкенштейн" – это об ответственности творца…
ЛИХАЧЕВА: За то, кого приручил.
КАВАЛЕРЯН: За творение.
ЛИХАЧЕВА: За то, что создал, собственно говоря.
КАВАЛЕРЯН: Да. И о том, что виновато ли творение в несовершенстве творца?
ЛИХАЧЕВА: Этот вопрос вас беспокоит?
КАВАЛЕРЯН: Он меня не беспокоит. Меня просто поражает – как такое может прийти в голову 19-летней девушке? Была из благополучной очень семьи при этом.
ЛИХАЧЕВА: Вы даже себе не представляете, что твориться может в голове у 19-летней девочки из благополучной семьи.
КАВАЛЕРЯН: Я могу представить, но я не могу представить, чтобы она нашла художественную форму и сумела бы все это совершенно понятными словами рассказать, не теряя нить повествования, не теряя темп повествования. Это правда феноменальная работа.
ЛИХАЧЕВА: Вы меня так заинтриговали, что я обязательно, просто обязательно перечитаю. Слушайте, а вас на самом деле хоть несколько заботит… Ну, вот вы выпускаете в мир тексты, они потом становятся шлягерами, их напевают сотни, миллионы людей. А вы потом вот это слушаете, и, допустим, вам раз – и не нравится. То есть, вам как-то неловко за это. Вы переживаете за такого рода произведения? Наверняка же вам не все песни нравятся самому?
КАВАЛЕРЯН: Мне считанные единицы вообще нравятся.
ЛИХАЧЕВА: А все остальные не очень?
КАВАЛЕРЯН: Вряд ли десяток даже наберу.
ЛИХАЧЕВА: Это обычная история для автора. Им всегда не нравится. Особенно им не нравятся самые хитовые их песни, как правило.
КАВАЛЕРЯН: Нет, как раз хитовые мне очень нравятся.
ЛИХАЧЕВА: А, вы счастливое исключение.
КАВАЛЕРЯН: Да. Нет, как раз…
Я думаю, что это поза, на самом деле, со стороны автора, если он говорит, что ему надоели эти хиты, которые он с каждого утюга слышит, он слушать больше не может. Ну, это поза. Нет, именно хиты мне нравятся, мне нравится, что это хиты.

ЛИХАЧЕВА: Давайте-ка я еще раз напомню ваши хиты. "Бродяга", группа "Бригада С", "Рок-Ателье" – "Ночное Рандеву", "Свеча На Ветру" Минаева, группа "Лицей" – "След На Воде", "Замок Из Дождя" – это моя любимая, кстати, песня из вашего списка – Владимира Преснякова, "Старый Отель" – это самая первая ваша песня. То есть, хитов предостаточно. Эти песни ваши любимые. Ну, хорошо. А все-таки, об ответственности автора: мучаетесь, когда вы слышите песню, которая вам не нравится? Вот этот вопрос заботит вас или нет?
КАВАЛЕРЯН: Да нет у меня чувства вины.
ЛИХАЧЕВА: Ну, написал – и написал. Все, оно потом как-то начинает жить уже отдельной своей жизнью, да? К вам не относится никак?
КАВАЛЕРЯН: Абсолютно.
Вообще, эти траектории, по которым движутся песни, творения, как хотите, назовите – они же от нас уже не зависят. Они зависят от стечения обстоятельств. У меня навалом песен, на которые я вообще не возлагал никаких надежд
в части какой-то…
ЛИХАЧЕВА: Популярности.
КАВАЛЕРЯН: Популярности, да. Они становились большими хитами.
ЛИХАЧЕВА: Например?
КАВАЛЕРЯН: Ну, например, "Never Let You Go". Она писалась для английского альбома артиста, и я знал точно, что на "Евровидение" в 2006 году от России должна была поехать девушка другая совершенно, для которой я тоже написал, кстати говоря, в тот год песню. Но в последнюю секунду буквально все переигралось, и он поехал и чуть не выиграл тогда. А вообще никакого расчета не было...
ЛИХАЧЕВА: У меня последний вопрос. Если бы вам поставили такое условие: "Все, Карен, ты можешь написать только одну последнюю песню. Мелодия будет гениальная, то есть будет супершлягер, причем вообще в мировом масштабе. Супершлягер. Тему выбирай сам". Вы какую тему выберете?
КАВАЛЕРЯН: Про жену я напишу.
ЛИХАЧЕВА: Про кого?
КАВАЛЕРЯН: Про жену свою.
ЛИХАЧЕВА: Что вы напишете про свою жену?
КАВАЛЕРЯН: Ну, какую-то романтическую историю напишу, потому что она очень милая девушка. Мы уже почти 15 лет вместе, и у меня к ней романтическое отношение.
ЛИХАЧЕВА: До сих пор? Спустя 15 лет?
КАВАЛЕРЯН: Да, очень у нас все мило до сих пор.
ЛИХАЧЕВА: Это потому, что вы поэт, вам удалось сохранить к своей жене спустя 15 лет романтическое отношение?
КАВАЛЕРЯН: Нет, я думаю это потому, что она себя правильно ведет.
ЛИХАЧЕВА: Ой-ой-ой, интересно, а как нужно себя правильно вести, чтобы…
КАВАЛЕРЯН: Ну, это же ежеминутно и ежедневно. Каких-то конкретных рецептов нет. Ну, просто все время на нее приятно смотреть, и все время приятно, что она рядом.
ЛИХАЧЕВА: Хорошо. Спасибо вам огромное. Я думаю, что вашей жене, конечно, это было очень приятно слушать. Давайте мы на прощание послушаем песню на английском языке. 87-й год. Песня, стихи к которой на английском языке написал наш сегодняшний герой, замечательный поэт-песенник Карен Кавалерян. Называется она "Fortress", это "Gorky Park". Я с вами прощаюсь. Честно говоря, надеюсь, ненадолго. Надеюсь, вы как-нибудь к нам еще придете.
КАВАЛЕРЯН: С удовольствием.
ЛИХАЧЕВА: У нас сегодня в гостях был замечательный действительно поэт Карен Кавалерян. Или как вы предпочитаете – автор…
КАВАЛЕРЯН: Автор текстов.
ЛИХАЧЕВА: Автор текстов песен. Ну, пусть так. "Gorky Park" на "Финам FM". Я с вами прощаюсь до понедельника. С вами была Елена Лихачева и программа "Они сделали это!"